Юные подпольщики из Черной Стежки

Читатели «СБ» продолжают делиться воспоминаниями о военном лихолетье. Владимир Нехайчик с 8 лет был подпольщиком и помощником партизан.

Родился я в небольшой деревеньке Черная Стежка, что под Смолевичами, в 1934 году. Хорошо помню, что в 1942 году в деревне было организовано антифашистское подполье, в состав которого в основном входили дети и подростки. Взрослые без «аусвайса» (документа) не могли свободно ходить в немецкие гарнизоны, иначе их сразу арестовывали и отправляли в рабство в Германию. Каждого взрослого немцы и полицаи обнюхивали, и если обнаруживали запах дыма, то сразу причисляли к партизанам и расстреливали на месте.

В Плисе возле ж/д станции «Чырвоны Сцяг» проживала моя тетя Вера. Так вот в ее доме фашисты разместили медсанбат. Вторая тетя, Люба, проживала на другой стороне железной дороги в деревне Лавля, и это позволяло мне, мальчишке, свободно бегать к ним. О том, что я выполняю какое‑то задание руководителя подполья Л. В. Скуратовича, я узнал позже. А дело было так.

Возле медсанбата на разгрузке медикаментов часто работали подпольщики деревни Заречье (Плиса). От них я получал важные сведения, которые потом зашивались в мою одежду. Об этом я даже не догадывался. Конспирация была высочайшая, и она позволила избежать многим ареста и попадания в лапы фашистов‑извергов.

Многие улыбаются, когда я рассказываю, как, будучи еще совсем ребенком, гнал в лесу самогон для партизан. И даже после войны, когда я об этом хотел написать, командир партизанской бригады «За Советскую Белоруссию» Степан Тихонович Кононов просил не делать этого и сказал: «Потом будут говорить, что партизаны не воевали, а пили...»

Это, конечно, шутка, но самогон мы реально гнали для нужд партизан с октября 1942 по июнь 1944 года. Со мной работали еще двое моих сверстников‑подпольщиков. Процесс всегда проходил ночью в глухом лесу. В неделю мы делали 3–4 гонки. Одну бутылку «первака» (самый крепкий самогон, образующийся на начальной стадии перегонки) просили для обработки ран, операций, остальное же использовали для изготовления лечебных настоев из трав. Мы хоть и были мальчишками бесстрашными, но иногда становилось жутко. Особенно когда к нам подходила стая волков и начинала кружить.

Мы, мальчишки, как могли помогали взрослым бороться с фашистами: изучали расписание движения вражеских эшелонов, передавали в партизанские отряды медикаменты. Помню, как приносил домой из немецкого госпиталя под рубашкой окровавленные бинты и мы их отмачивали от крови, кипятили, утюжили утюгом на углях и сворачивали в катушку, чтобы потом передать нашим партизанам.

А помню был случай, когда я шел по полю и вдруг появился в небе немецкий самолет. Я побежал, а он стал кружить надо мной и обстреливать из пулемета. Остался жив, но сквозное пулевое ранение в ногу тогда получил.

Наше поколение рано повзрослело благодаря таким испытаниям, как холод, голод, страх, угрозы, побои и издевательства. Мы были рады каждому кусочку хлеба, «шайморам» (перемерзлая картошка, пролежавшая в поле всю зиму), а как ждали, когда появятся первые ягоды, грибы...

***

После войны я помогал восстанавливать народное хозяйство, работал наравне со взрослыми. В 1954 году был призван в Военно‑Морской Флот. Отправляя меня на службу, мама дала наказ: «Сынок, служи в армии так, чтобы нам с отцом стыдно не было!» Эти слова для меня были законом на протяжении всей моей трудовой и общественной жизни. После демобилизации вернулся в Беларусь и пошел работать на Минский завод автоматических линий, где проработал 40 лет. Начинал токарем‑расточником, а закончил — заместителем гендиректора. Имею Похвальный лист ВМС СССР, Благодарственное письмо Президента Республики Беларусь ­Лукашенко А. Г., а также государственные награды.

В завершение хочу сказать, что для меня, моей семьи символ нации — это единство всех граждан в труде, учебе, дисциплине на благо народа и Родины, в защите Отечества и ее границ от внешних посягательств.

С уважением, Владимир НЕХАЙЧИК, Минск.