О чем молчат мемуары

Испытание на прочность

Любовь Стешиц

Когда я беседовал с общительной, несмотря на преклонный возраст, часто улыбающейся Любовью Никитичной, перед глазами представала картина неброского настоящего героизма белорусской крестьянки... Ее муж, председатель сельсовета Николай Стешиц, в первые дни оккупации ушел в партизаны, а жене сказал: будь готова, что в дом постучат нужные люди. Сделай для них все возможное... Так женщина оказалась у истоков деятельности подпольного обкома партии, члены которого на первых порах искали места поглуше да людей понадежнее.

— Первыми где-то в июле сорок первого пришли секретари Минского обкома Василий Козлов, Роман Мачульский и прокурор области Алексей Бондарь, — без особого труда вспоминала Любовь Никитична. — Из них лучше всех я знала Козлова, ведь перед войной он в нашем районе был человеком известным... Позже явился Иосиф Бельский. Муж оставил фотографию с наказом: если объявится этот мужчина, помоги ему и сообщи нам. И как-то вечером Бельский явился. Я его еле узнала — худющий, губы черные. Спросил о Козлове и тут же попросил воды. «Может, молочка? — предложила я. «Нет, — ответил Бельский. — Я трое суток, кроме ягод, в рот ничего не брал, молоко может навредить». И вскоре Бельский был вместе с товарищами по подполью... Я им не только сведения, но и продукты тайком в лес носила. Когда запасы закончились, коровку под нож пустили. Однажды, когда несла харчи, немец заподозрил неладное. Еле вывернулась, десятком дефицитных куриных яиц откупилась...

— А на первых порах где подпольщики жили? — интересовался я.

— На сеновале, в лесу в шалаше, в землянке, а когда хворали, то и на печи отогревались, — объясняла Любовь Никитична. — Они часто и надолго отлучались, налаживали связи, искали надежных людей.

Однажды Иосиф Бельский после дальней дороги крепко уснул в шалаше возле костра. Огонь охватил все нехитрое жилище. Бельский из шалаша выскочил, но сгорели все запасы, документы, одежда. И Любовь Никитична собирала дома лоскутки тканей самых разных расцветок, толщины и шила из этой пестроты мужчинам белье, верхнюю одежду. После победы подпольщики, ставшие известными государственными и партийными работниками, о подобных событиях в мемуарах не вспоминали... А времена были поистине критические. Немцы под Москвой. Война сметала с людей все наносное, искусственное, обнажала в них самые неожиданные черты. Вчерашний «кулак» шел в партизаны, заявляя: когда нагрянул враг, нужно, забыв все обиды, защищать родную землю. А некоторые пылкие трибуны иногда пытались выжить в одиночку. Как-то Мачульский ночью в очередной раз постучал в дверь предвоенного партийного активиста с надеждой на помощь.

— Хозяина нет дома, — ответил женский голос. Это была явная ложь. Роман Наумович вырвал из крыши клок соломы, поднес к нему спичку. И пригрозил, что подожжет избу, если хозяин не выйдет. «Активист» тут же объявился... Козлов одобрил действия Мачульского.

— Любовь Никитична, вспомните самый памятный для вас день войны, — попросил я.

— Наверное, когда на Зыслав ездила — остров среди труднопроходимых любанских болот, где во время войны находились подпольный обком партии, штаб партизанского соединения. На остров самолеты из-за линии фронта прилетали, привозили оружие, медикаменты, продукты, забирали раненых. Руководил обкомом и всем партизанским движением Минщины Козлов. И когда из Москвы доставили награды для партизан, Василий Иванович передал мне через связных: обязательно приезжай, медаль «За отвагу» получи... Запрягла я лошадку, протряслась добрую сотню километров. Получила награду. От души поговорили с Василием Ивановичем. И в хорошем настроении назад подалась. А дома — немцы с полицаями. Гогочут, мол, мы тебя давно поджидаем, собирайся... Конец, думаю. Прошу: «Подождите, коня распрягу». Пошли они в избу. Во дворе остался молоденький солдатик да я с трехлетней дочкой Женей. Не помню, что-то сунула я ему в руки, спрашиваю: «В какой стороне оцепления нет?» То ли добрая душа у парня оказалась, то ли он не понял, кто я, но махнул рукой: «Там нет!» Я дочь на руки — и туда. Сначала шла тихонько, потом — бегом. Сколько сил было. Сбежала. И начала искать партизан.

— Вы — связная и не знали, где партизаны?

— Козлов-то далеко, а в местном отряде бывать не приходилось... Иду с дочерью на руках, спрашиваю людей. Некоторые только подозрительно посматривают на меня. В одной деревне показали. Отошла я от селения сотню метров, вижу: сзади группа немцев гонится. Я — ходу. Но с ребенком на руках не очень-то разбежишься. Догоняют немцы, что-то кричат... Думаю: добегу до речки, брошусь, утоплюсь. Но в последний момент слышу сзади: «Люба! Подожди!» Остановилась. Смотрю — знакомый партизан. Оказывается, переодевшись в немецкую форму, партизаны собрались на задание. Услышали, что какая-то женщина партизанским лесом интересуется, ну и бросились вслед... В общем, повезло.

Автор: Владимир Быченя